Северус Снейп никогда не понимал тех, кто обожал праздновать свои дни рождения. Посылал приглашения за полгода до торжества, тонко намекал, какой подарок мечтал бы получить, а потом хвастался этими подарками каждому встречному-поперечному. Пффф. Вот он, Северус, вообще бы начисто про свой день рождения предпочел забыть и, случалось, забывал, но, увы, не в этом году. В этом году только ленивый не напомнил, что тебе, приятель, стукнет пятьдесят и хоть раз-то в жизни можно бы устроить… Нельзя! Никаких вам приемов, фуршетов с шампанским и просто дружеских посиделок – Северусу Снейпу такое не к лицу! Да что там приемы – Снейп разработал целый план плохого поведения, чтобы ни у одного здравомыслящего человека не возникло желания подарить ему даже самый ма-а-аленький подарок! Впрочем, гриффиндорцы к здравомыслящим людям никогда не относились.

И тем не менее весь этот предъюбилейный год Снейп оттачивал и доводил до совершенства свою репутацию отвратительного, мерзкого, злобного… в общем, самого плохого парня. Баллы с Гриффиндора летели едва ли не ежеминутно, скандалы в учительской напоминали повторение Последней битвы, а от ехидной снейповой ухмылочки у некоторых наиболее впечатлительных его коллег уже начал дергаться глаз. Снейп ликовал. Не из-за глаза, конечно, а из-за отлично сработавшего плана. Теперь-то уж точно никаких праздников и никаких подарков. Было, чему порадоваться, потому что в последние несколько лет чертовы гриффиндорцы превратили его жизнь в кошмар (а она и так медом не была) – они дарили ему свои чертовы подарки на его чертов день рождения!

Кто из них решил, что Северусу остро не хватало гриффиндорского внимания, Снейп не знал, но если бы узнал, тому бедолаге явно не поздоровилось бы. В общем-то, до позапрошлого года они прекрасно сосуществовали друг с другом: гриффиндорцы Снейпа а) боялись, б) терпеть не могли, в) обходили десятой дорогой, а Снейп их, в свою очередь, третировал, высмеивал, а некоторых – игнорировал. А потом все изменилось не в лучшую сторону.

Когда на позапрошлый день рождения Минерва подарила ему шейный платок в красно-черно-синюю шотландскую клетку, он только скорчил презрительную гримасу; когда в прошлом году в подарочной коробке оказался семейный виски, – едко пошутил насчет пагубного пристрастия к выпивке среди женского преподавательского состава Хогвартса, но если в этот раз директриса подарит ему волынку или килт… получит экстракт котовника в утренний чай, или он не Мастер зелий.

Поттер тоже начал вести себя как-то странно два года назад: сначала интересовался, за кого Снейп болеет в Национальной квиддичной лиге. Северус взглянул на него почти жалостливо – как на скорбного умом. Поттера это не смутило, и благодаря ему Снейп обзавелся целым набором постеров всех квиддичных команд Великобритании за последнее столетие. Правда, потом не преминул сообщить Поттеру, что они отлично идут на растопку камина. Поттер учел свои ошибки и в следующий раз вручил Снейпу эксклюзивную коллекцию миниатюрных копий кубков чемпионатов мира по квиддичу – к сожалению, небьющихся и несгораемых. Дабы предотвратить неприятности, Снейп весь нынешний год тренировал на этом идиоте взгляды «Подаришь метлу – огрею по башке», но до сих пор опасался, что тот оказался не слишком восприимчив.

Но самое печальное было не это, а то, что за последние годы количество гриффиндорцев в преподавательском составе росло в геометрической прогрессии! Откуда их столько на его голову? Снейп решил, что это очередная мерзкая шуточка судьбы, а судьба – и тут он готов был прозакладывать свое звание лучшего зельевара магической Британии – когда-то носила длинную белую бороду и смотрела на мир из-под очков-половинок. Иначе никак было не объяснить, что кроме директрисы-гриффиндорки он вынужден терпеть еще Поттера-учителя Полетов, Грейнджер-учителя маггловедения, и даже в теплицах, куда Снейп раньше частенько заглядывал – благо, Помона ничуть не возражала – ныне окопался Лонгботтом! Теперь Снейп лишний раз предпочитал в теплицы не соваться, особенно после прошлого дня рождения, когда этот кошмар зельевара, заикаясь, преподнес ему специально для него выращенный заунывник. Заунывник! Это вам не трепетливые кустики: его и в дикорастущем-то виде неделями в запретном лесу искать надо, а культивирование вообще прежде никому не удавалось… Снейпа до сих пор в дрожь бросало.

Только Равенкло крепко держал бастионы: гриффиндорцы туда еще не просочились, и потому можно было спокойно заглянуть к Флитвику на рюмочку-другую шахмат. Лучшей шахматисткой среди преподавательского состава, правда, заслуженно считалась Минерва, но с ней хватало баталий и на профессиональной почве. А Флитвик, несмотря на свое богатое дуэльное прошлое, был человеком мирным и Северуса в какой-то степени даже понимал.

Хуже всего дело обстояло с Грейнджер. Она почему-то считала профессора страдающим от одиночества и каждый год пыталась подарить ему очередного лучшего друга. Когда в позапрошлом году она притащила мохнатый, пищащий и по-уизлевски рыжий комочек меха, Снейп, не слишком выбирая выражения, объяснил ей, что она, вероятно, перепутала его со своим бывшим деканом. Он очень надеялся, что Грейнджер обиделась и больше ничего и никогда ему дарить не будет. Зря. Год спустя вместо рыжего комочка она вручила ему черный, подозрительно похожий на Блэка: тоже лохматый, блохастый и наглый – не успела Грейнджер опустить его с рук на пол, как он тут же сделал лужу. На сей раз Снейп послал коллегу еще дальше – к Хагриду, у того как раз недавно подохла очередная слюнявая псина.

С ужасом подозревая, что у Грейнджер хватит фантазии попытаться подарить ему какую-нибудь маленькую анаконду или хотя бы удава – так, из любви к змеиному факультету – Снейп вел себя с ней особенно вызывающе. Все прежние ехидные замечания относительно ее внешности, характера, педагогического таланта были легкой разминкой. Теперь в ход пошла тяжелая артиллерия: Снейп позволял себе высказываться о ее интеллекте, а это действовало на Грейнджер как красная тряпка на быка. Но сегодня в учительской он превзошел сам себя.

– Послушайте, вы не имеете права игнорировать мое требование! Слизеринцы сорвали мне два урока подряд, и они должны быть наказаны!

– За что, позвольте? За то, что вы настолько бездарны, что не можете заинтересовать студентов своим предметом?

– Мои студенты – во всяком случае, с других факультетов – как раз таки заинтересованы! И только ваши относятся к нему спустя рукава. Снейп, вы же знаете новую политику Министерства, так объясните хоть вы своим студентам, что без ЖАБА по маггловедению они просто-напросто не найдут работу!

– Уверяю вас, работу, если таковая им понадобится, мои студенты найдут не только без ЖАБА по вашему так называемому предмету, но и без любого другого ЖАБА.

– Мой предмет такой же важный, как и остальные, особенно сейчас!

– Ну-ну, льстите себе дальше, льстите. Вы всерьез думаете, что хоть кого-то из настоящих волшебников интересуют ваши глупые рассказы о маггловских штучках? Не отвечайте, я вижу, что всерьез. Впрочем, это неудивительно для… – и тут Снейп осекся.

– Ну, – Грейнджер казалась до странности спокойной. – Договаривайте же. Неудивительно для грязнокровки, вы хотели сказать?

Снейп сглотнул. «Твою ж мать, Северус, – пронеслось у него в голове. – Кто тебя опять за язык тянул?»

– … неудивительно для человека, привыкшего лезть со своим уставом в чужой монастырь, даже не спросив, а нужно ли это, – попытался выкрутиться он, однако невысказанное, но понятое всеми присутствующими оскорбление повисло в воздухе.

– Я поняла Вас, – по-прежнему спокойно отозвалась Грейнджер. – Боюсь, поняла даже лучше, чем следовало бы. Доброй ночи, – это было адресовано уже не Снейпу. Покидая учительскую, Гермиона улыбнулась каждому из коллег. Кроме него.

Грейнджер, казалось, не придала значения этому неприятному эпизоду. Она разговаривала со Снейпом тем же тоном, что и прежде, не отворачивалась картинно, демонстрируя обиду, не мстила… Но Снейп почему-то был уверен, что в глубине души она очень обижена. Он даже не мог бы сказать, в каких мелочах умудрялся подметить это, но чувствовал, что, пожалуй, перегнул палку. В конце концов, он ведь когда-то дал себе зарок не произносить больше того слова, и вот… Нет, формально он, конечно, его не произнес, но очень громко подумал. Так громко, что даже глухой услышал бы, не то что Грейнджер. И ведь что главное – для него ее происхождение не имело ни малейшего значения, он просто хотел раздразнить девчонку, но увлекся перепалкой. Зато можешь радоваться, Снейп: своей цели ты добился, теперь уж точно никаких подарков. Ни от кого. Потому что все остальные коллеги, слышавшие ссору, судя по их гневным взглядам и презрительному фырканью за столом в Большом зале, как минимум собирались объявить зельевару бойкот.

Целую неделю он делал вид, что ему совершенно наплевать на обиженную Грейнджер. В конце концов, нечего было с ним спорить. Она же знает, что он не отличается легким и уживчивым нравом. Вот пусть и терпит… да нет, как ни оправдывай себя, ты все равно виноват, Северус. Вы с Грейнджер чуть ли не ежедневно шипите друг на друга, но она никогда серьезно не воспринимала твои придирки. Но это слово… даже непроизнесенное, оно по-настоящему обидело ее. Нет, конечно, ситуация не идет с той, прежней, тридцатипятилетней давности, ни в какое сравнение – к Грейнджер он никаких романтических чувств не испытывает и не испытывал никогда, но… проклятье, совесть все равно зудит где-то в мозгу, зудит и вынуждает чувствовать вину. На десятый день он сдался.

Она не ожидала увидеть его на пороге своих комнат, однако, не сказав ни слова, пропустила внутрь и даже предложила чаю.

– Если бы я захотел выпить чаю, я вызвал бы домового эльфа.

– Чем же тогда я обязана…?

– Полагаю, вы догадываетесь.

– Возможно. Но лучше услышать от вас.

– Десять дней назад… между нами произошел неприятный инцидент…

– Всего лишь инцидент?

– … я не должен был переходить границы, мисс Грейнджер. Это получилось… непроизвольно.

– У меня тогда сложилось совершенно другое впечатление.

– Признаю, что хотел вывести вас из себя, но… не столь радикальными методами.

– То есть вы вовсе не хотели называть меня грязнокровкой, это само вырвалось?

Браво, мисс Грейнджер. Вы умеете давать сдачи. Съел, Северус? Смотри не подавись.

– Ладно, – она вздохнула и присела на краешек стола. – В конце концов, ничего смертельного не случилось. Со мной бывало и худшее, правда. Но спасибо, что вы зашли. Это намного важнее.

***

Юбилейный день рождения удался на славу: был тих и спокоен, как водная гладь в безветренную погоду. Студенты еще не вернулись с каникул, а коллеги, уверенные, что перед Грейнджер он так и не извинился, и единодушно поддерживающие девчонку в этом конфликте, вероятно, решили наказать его отсутствием поздравлений и подарков, а также именинного пирога. И тем самым преподнесли ему самый большой подарок. Идеальный день рождения уже подходил к концу, и Снейп не ждал никакого подвоха и потому был сильно удивлен, когда кто-то постучал в его дверь.

Подозревая самое плохое, он отправился открывать. Лучше встретить неприятности лицом к лицу. На пороге стояла его последняя большая неприятность и прятала за спиной какую-то коробку. Обычную, слава богу. Без блестящей оберточной бумаги и дурацких бантиков.

– Я хотела сказать только, что правда не сержусь на вас, – она шагнула в комнату, словно и не замечая, какую недовольную гримасу скорчил при этом Снейп. – Мы оба погорячились, но я верю, что вы сказали… то есть не сказали, а собирались сказать, все это, будучи на взводе. Давайте просто забудем об этом эпизоде, да?

Она вопросительно посмотрела на него, и он кивнул, не зная, что ответить. Вообще-то ему должно быть безразлично, простит его Грейнджер или не простит… хотя, сознался он сам себе, если бы ему действительно было безразлично, то он и извиняться не стал бы. Ну и прекрасно. Он больше не монстр, Грейнджер может гордиться своим великодушием, все счастливы и довольны. На этом все. Или еще нет? Судя по выражению лица, Грейнджер собиралась осчастливить его еще каким-то признанием. Приподняв бровь, он уставился на нее.

– У вас ведь день рождения, да? И никто даже не поздравил вас – они, кажется, обижены больше, чем я. Знаю, знаю, что вы не любите праздники и просили не дарить вам больше ничего, но… я все-таки приготовила для вас подарок, – улыбнулась Гермиона и показала Снейпу коробку, которую до сих пор прятала.

– О Господи, неужели мои грехи были настолько велики? – Снейп на секунду прикрыл глаза. – Кто это? Гремучая змея? Акромантул? Гигантская сколопендра?

– Нет, – Грейнджер улыбнулась еще шире. – Я не кровожадна. Ну ладно, не до такой степени. Это улитки. Сухопутные.

– Кто? Вы меня поражаете, – он, и правда, был не на шутку удивлен. – Зачем мне улитки? То есть, определенные виды очень даже зачем, их применяют в зельеварении. Неужели вы хотите подарить их мне в качестве ингредиентов?

– Нет, конечно! – Гермиона прижала коробку к себе. – Это домашние питомцы. Они очень удобны – не бегают, не оставляют шерсть, ничего не разбивают, только ползают, едят и молчат. Они вам понравятся, вот увидите!

Снейп заглянул в коробку краем глаза: там действительно вяло копошилось что-то буро-коричневое.

– Они пока еще маленькие, – Гермиона, кажется, убедилась, что на ингредиенты ее драгоценных улиток никто не пустит, и принялась посвящать коллегу в тонкости улиточного быта: – Им еще три месяца всего, а взрослыми они становятся месяцам к семи. Вот тот, что справа, Принц Уэльский…

– Как? – Снейп поперхнулся. – Да вы та еще язва, мисс Грейнджер.

– Я? Почему… Оооо… – до нее, очевидно, дошло. – Я вовсе не имела в виду… честно говоря, я и думать забыла про ваше прозвище… Не сердитесь, пожалуйста.

– Я сегодня на удивление добр, но все же… Пожалуй, в качестве платы за индульгенцию я потребую право самому придумать имя второй улитке. Она будет, скажем… Минус двадцать баллов с Гриффиндора! Что? Разве плохое имя? По-моему, лучше и быть не может, – выражение лица Снейпа оставалось серьезным, но в глазах плясали бесенята.

– Во-первых, вы только что незаслуженно сняли с Гриффиндора двадцать баллов, а во-вторых, я лучше оставлю эту улитку себе, пока вы не распробовали ее новое имя на вкус. Хотя вообще-то ее зовут Черри. Но вы с Принцем можете приходить к нам в гости, когда захотите, – Гермиона вытащила из коробки улитку поменьше и посадила к себе на ладонь. – Пойдем, девочка, ты будешь жить у меня.

– Вообще-то большинство улиток гермафродиты, у них нет деления на мужскую и женскую особь, мисс Грейнджер. Так что вряд ли корректно называть кого-то из них девочкой. Или мальчиком.

– Я знаю. Но мне так удобнее и привычнее: Принц – он, а Черри – она. Ну ладно, мы и вправду пойдем – уже поздно. Надеюсь, вам тут вдвоем не будет скучно.

Наколдовав аквариум с песком и опустив туда флегматичного Принца Уэльского, Снейп сел рядом и задумался. Улитка. Грейнджер подарила ему на чертов юбилей улитку! Более нелепого подарка нельзя было придумать. И он его принял, принял вопреки собственному решению – никаких подарков! Как ей это удалось? И что теперь с этой улиткой делать? Что вообще делают с улитками? Кормят, гуляют?.. Кажется, им с Принцем было позволено заглядывать в гости в любое время… Отлично, если как следует надоесть Грейнджер, то она заберет себе и это рогатое недоразумение тоже. При мыслях о рогатом недоразумении почему-то вспомнился Поттер. Он, кстати, всерьез обиделся на Снейпа за оскорбление подруги. Сказать ему что ли, что инцидент исчерпан? Хотя, пожалуй, не стоит, а то обрадуется и опять начнет набиваться в лучшие друзья. Снейп посмотрел на неподвижно сидящую улитку:

– Ты ведь любишь ходить в гости, мистер Принц?

***

Это уму непостижимо. Кто из них двоих больший идиот? Снейп, который вот уже четвертый месяц каждую неделю, как заведенный, таскается к Грейнджер с этой дурацкой улиткой («Он сегодня какой-то хмурый, может, заболел?», «Он случайно сожрал упавший в аквариум лист аконита, он не отравился?», «Он почти сбежал из аквариума, может, ему одному скучно?»), или Грейнджер, которая то ли не понимала столь прозрачных намеков и считала Снейпа чрезвычайно заботливым хозяином, то ли как раз все понимала, но делала вид, что ничего не происходит. Пару раз Снейп даже пытался «забывать» у нее мистера Принца, но Гермиона неизменно возвращала его обратно.

Сегодня он планировал в очередной раз попробовать сбагрить Грейнджер свою улитку. Тем более, что, поначалу мелкая, эта тварюшка подросла раза в два и грозила вырасти еще больше, потому что беспрестанно ела. Ела все, что попадалось под руку, то есть под челюсти. Листок аконита она, кстати, и вправду сожрала – и хоть бы хны! Сунув мистера Принца Уэльского в карман мантии – не с аквариумом же под мышкой по коридорам ходить! – Снейп направился на третий этаж, в комнаты преподавательницы маггловедения.

– … в общем, я действительно думаю, что нам стоит как-нибудь подготовить совместный урок. Разумеется, уже в следующем учебном году. Показать студентам, что знания по маггловедению вполне можно применять в магических дисциплинах, и наоборот.

– Боюсь, студентов хватит удар, если мы будем проводить урок совместно. Да и, кажется, вы как-то выражали недовольство моей методикой преподавания?

– Надеюсь, мы найдем какое-нибудь компромиссное решение. Ведь на самом деле это очень интересно: комбинация зельеварения и маггловедения. Например, фармакология и лечебные зелья. Или вот лабораторная посуда – все эти мензурки, чашки Петри и прочее… Это ведь маггловские изобретения.

– Остыньте, Грейнджер, я еще не согласился на вашу авантюру.

– Какую авантюру? Я же вам не жениться на мне предлагаю, а только один совместный урок провести.

– И слава богу. Жена, как я смутно подозреваю, гораздо хлопотнее улитки, а мне и с одним мистером Принцем забот хва… Упс. Грейнджер… не подумайте дурного, но… как по-вашему, что они делают? – Снейп скосил глаза в сторону аквариума, в котором с мистером Принцем и Черри происходило что-то странное.

– Ох, черт! Они спариваются… Я думала, это еще не скоро случится, они ведь еще не перестали расти… – Гермиона подняла на Снейпа растерянный взгляд. – Вы готовы воспитывать еще сотню-другую маленьких улиточек?

– Почему это я? У вас «девочка» – вам и воспитывать.

– Ну, не вы ли говорили мне, что на девочек/мальчиков улитки делятся очень условно? Я тут почитала про них… – Грейнджер извлекла из-за кресла книгу. – Где же… А, вот: «Вынашивание потомства требует колоссального количества сил, поэтому «самкой» становится более крупная улитка в паре». А Принц крупнее Черри, хотя они примерно одного возраста. Значит, велика вероятность, что он будет «мамой».

Снейпа передернуло, и он испытал острое желание сварить какое-нибудь противоулиточное зелье прямо сейчас.

– Может быть, нам… эээ… прервать процесс? Я плохо переношу детей. Даже если это улиточьи дети, – с этими словами он попытался вынуть самозабвенно совокупляющихся брюхоногих из уютного аквариума и отделить их друг от друга. Улитки не поддавались.

– Осторожно! Вы можете повредить им что-нибудь! Давайте лучше просто подождем, когда они закончат, а потом… ну, потом мы что-нибудь придумаем.

Когда истекли полчаса ожидания, во время которых Снейп и Грейнджер нервно косились то на поглощенных своей любовью улиток, то друг на друга, зельевар не выдержал.

– Может, им уже хватит? Как долго они вообще способны делать это?

Гермиона, снова полистав книгу, уныло ответила:

– Известны случаи пятнадцатичасового спаривания…

– Сколько-сколько? О, ну это без меня, – Снейп нервно поерзал в кресле. Пятнадцать часов пялиться на трахающихся улиток? Да еще в такой компании? Он, видит бог, не монах и не истукан, и, хоть в созерцании процесса нет ничего возбуждающего, мысли в голову разные забредают… некоторые, прямо скажем, весьма провокационные… – Пусть мистер Принц наслаждается. Полагаю, мое присутствие ему не требуется. Утром я его заберу, если, конечно, он не будет по-прежнему… занят.

– Нет-нет, не думайте, что вам так легко удастся улизнуть! Я не собираюсь оставаться с ними одна!

– Помилуйте, вы что, испугались улиток? Или, может быть, ваша тонкая натура не приемлет столь развратного зрелища? Не думал, что вы ханжа, Грейнджер!

– Я не ханжа! Просто вы должны нести ответственность за действия своего подопечного! Это же наверняка он первый напал на мою Черри.

– Напал? Да как вы смеете, мистер Принц – образец для подражания. Он высокоморален и умеет держать себя в руках… ногах… в раковине! Это ваша вертихвостка – да-да, я видел, как она вертела хвостом перед носом мистера Принца, и не говорите, что улитки физически не в состоянии этого делать! – так вот, это она соблазнила моего улита. А вы теперь пытаетесь свалить вину на нас. Насколько все-таки вы, женщины, коварны!

– Ничего подобного, я ни на кого вину не сваливаю. Давайте просто признаем, что мы оба не уследили за моральным обликом своих питомцев и… чаю выпьем что ли.

– Я бы просто выпил, но так и быть, давайте сюда ваш чай.

Последняя чашка в Снейпа уже не полезла, и он оставил попытки допить ее. В аквариуме ничего за это время не изменилось: улиткам было хорошо, и они плевать хотели на каких-то человечков.

Грейнджер уже успела посвятить его не только в тонкости улиточьей личной жизни, но и в проблемы ухода за улиточьим потомством. Хотя Снейп все еще надеялся, что никакого потомства не будет. Но вскоре выдохлась и Грейнджер. Сейчас, по крайней мере, она молчала. Снейп тоже молчал и предавался размышлениям о том, как он дошел до такой жизни. Ему пятьдесят, и что он имеет? Зелья, уроки, постоянную головную боль и одну чрезвычайно любвеобильную улитку. И чем дольше он глядел на парочку в аквариуме, тем острее ощущал собственную неприкаянность. Даже какие-то ползучие козявки счастливее, чем он, Северус Снейп. А ведь он не козявка все-таки! Человек, между прочим. Ладно, может, конечно, далекий от идеала, но ведь бывают и хуже! Лонгботтом например: рохля и мямля. Студенты из него только что веревки не вьют, а его это, кажется, вполне устраивает. Ни за какие коврижки Северус не хотел бы быть Лонгботтомом. Или Уизли. Любым Уизли. И Поттером тоже. И вообще, его собственная снейпова шкура ему дорога. Какая бы ни была. А мозги – еще дороже. Вот если что и есть в нем выдающегося… не считая некоторых частей тела… так это мозги. Такие не у каждого имеются. Только вот, увы, на мозги нынче немногие клюют. Большинство женщин предпочитает оболочку, а не содержание: мордочку смазливую, как у Блэка или Малфоя, умение пустить пыль в глаза… золотую. И кто остается? Синие чулки вроде Грейнджер. Хотя она, вероятно, могла бы оценить его интеллект – сама далеко не глупа. Во всяком случае, умна достаточно, чтобы вовремя понять всю бесперспективность своих отношений с Уизли и сбежать от него в Хогвартс. Правда, Снейп не думал, что она задержится здесь так надолго – ну, годик-другой, а потом выскочит за кого-нибудь замуж и упорхнет, но прошло уже шесть лет, а она никуда так и не делась. Может, попробовать поухаживать за ней? Как-нибудь осторожно, чтобы впросак не попасть? У него и предлог есть – удобнее некуда. Вон он, обнялся со своей драгоценной любовью, слезать не хочет. Вот только… до каникул совсем немного осталось. А на каникулы Грейнджер всегда уезжает домой. Вдруг за два месяца у нее кто-то появится? Вдруг она в этого кого-то влюбится так, что на Снейпа и внимания не обратит? Нет, медлить нельзя. Действовать надо быстро. И начинать сейчас же.

– Грейнджер… – обернувшись к подозрительно долго молчавшей Грейнджер, Снейп увидел, что она самым нахальным образом спит. Откинув голову на спинку кресла и приоткрыв рот. Спит! И это в тот момент, когда он принимает важное, можно сказать, судьбоносное решение!

– Грейнджер! – он перегнулся через разделявший их столик и осторожно тронул ее за плечо. Она не проснулась. Вот же черт! Тянуться дальше было неудобно и пришлось встать и подойти. – Грейнджер!

– Нет, я не проспала!.. Ой! Север… то есть профессор Снейп… – она поморгала сонными глазами и подавила зевок. – Извините, задремала.

– Я бы не стал будить вас, но…

– Взгляните! – не дослушав его, Грейнджер вскочила на ноги и, едва не сбив с ног его, подбежала к аквариуму. – Взгляните, кажется, все закончилось!

«Вот дьявол», – подумал Снейп. – «Как не вовремя. Могли бы подождать еще полчасика, пока я навожу мосты».

– Вы можете вернуться в свои комнаты! – Снейп едва челюсть не уронил. Он тут собирается ухаживать, а его вот так просто берут и выставляют. Грейнджер же, словно услышав его мысли, затараторила: – Ох, что я говорю. Я вовсе не имела в виду, что… я вас не выгоняю. Просто подумала, что вам, наверное, уже надоело сидеть тут со мной и…

– Нет, – чуть повысив голос, перебил ее Снейп. – Если бы мне надоело, я давно ушел бы. Вы знаете, мисс Грейнджер, я не страдаю щепетильностью. – Она хихикнула. – Ваше общество меня нисколько не тяготит. Скорее даже напротив, – на последних словах он добавил в голос немного хрипотцы – благо, это было нетрудно, спасибо Нагайне – и готов был поклясться, что щеки Грейнджер порозовели. Это обнадеживало. Что ж, стоит подумать об этом и проработать стратегию, но делать это и вправду лучше в тишине родных подземелий. А значит… – Но сейчас мне действительно лучше уйти. День был насыщенным, а уж вечер…

– Да уж, вечер у нас с вами удался! – Гермиона негромко рассмеялась и бросила на него взгляд из-под полуприкрытых век. Кокетничает? Грейнджер? С ним? Вот это эффект!

– Доброй ночи. – Снейп сунул в карман Принца – или уже Принцессу? – Уэльского и отправился восвояси.

***

Весь следующий месяц Снейп с тревогой ждал, что прогнозы относительно будущего Принца исполнятся. Что ему делать с потомством? Этот вопрос был самым животрепещущим на совместном ежевечернем патрулировании коридоров, проводимом профессорами зелий и маггловедения. Вообще-то, раньше они в расписании патрулирований в паре никогда не стояли, но Грейнджер – да-да именно Грейнджер, потому что Снейп никогда ничего не путает! – перепутала графики. Дважды. Или трижды. А потом все смирились – даже МакГоннагал, хотя она до сих пор смотрела на Снейпа очень подозрительно. И это подозрение стало критическим, когда она застала их бредущими по школьному коридору в два часа ночи… И что в этом такого? Патрулирование – вопрос серьезный, а они с Герм… мисс Грейнджер люди ответственные. Они обязаны были лично убедиться в том, что ни один студент не гуляет по школе ночью накануне экзамена. А также в том, что хогвартские оконные ниши очень удобны для того, чтобы сидеть в них и целоваться, но тебе, Минерва, об этом знать не надо. А то у тебя нрав горячий и рука крепкая, а мне, между прочим, жить еще и детей растить. Нет, пока не своих, хотя твоя идея мне нравится. А дети, не поверишь, улиточьи. Принц все-таки стал Принцессой.